Адмирал Империи 3 [СИ] - Дмитрий Николаевич Коровников

class="p1">— По единственному праву, которое у меня еще осталось, — ответил Кондратий Витальевич, — по праву отца, потерявшего на «Измаиле» сына… — затем адмирал посмотрел на меня. — Мои слова остаются в силе, если пожелаете послать вызов на поединок, я готов в любое время на него ответить… Но от слов своих не откажусь, прощайте…

Белов вышел из-за стола и в полной тишине, воцарившейся после громкой речи Таисии, покинул отсек…

Вот так отдохнули…

Не стал я посылать Белову никакого вызова, к черту эту гордость. Пытая представить, что чувствовал адмирал, когда получил известие о гибели своего сына на «Измаиле», а потом еще узнал, в результате чего крепость погибла. Я бы тоже не питал симпатии к тому, кто нанес последний выстрел по «Измаилу», в результате чего многомиллионная громадина перестала существовать и разлетелась на бесчисленные обломки, хороня в отсеках и своих защитников и штурмующих.

Ладно, с Кондратием Витальевичем мне детей не крестить, поэтому проехали. Хотя звучит, как-то не по-человечески…

— Представляешь, а ведь у него не один сын погиб! — Таисия в тот же вечер, когда мы сидели за столом, набрала в поисковике имя Кондратия Белова. — У адмирала четыре сына, и трех уже нет в живых!

— Как ты добралась до закрытых файлов? — менее всего сейчас мне хотелось изучать чью-то биографию. — Что, снова у отца ключи доступа свистнула?

— Не важно, — отмахнулась Таисия, — слушай. У нашего адмирала действительно было четыре сына…

— Как в сказке…

— Не паясничай, пожалуйста! Все они, как и их отец выбрали профессию военных. Двое служили на флоте, еще двое в гарнизонах, — продолжала читать княжна. — Первый погиб во время войны за Венденскую Конфедерацию, второй — капитаном эсминца в крайнюю кампанию с османами… И вот сейчас погибает третий сын — он служил офицером артиллерийской батареи на 1-ом бастионе «Измаила»…

— 1-ый бастион был разрушен практически в самом начале сражения, — сказал я, вспоминая тот бой. — Как правило, если батареи форта замолкают, значит, он полностью разгерметизирован и в живых не оставалось никого…

— Передо мной можешь не оправдываться, я как никто другой знаю, что твоей вины в смерти этого молодого человека нет никакой, — Тася положила мне руку на плечо.

— Да не оправдываюсь, просто не по себе, — вздохнул я и стал коситься на недопитую моими офицерами бутылку водки…

— Ну, вот как-то так, — Тася автоматически пробежала глазами по остальной информации о семье Белова. — Остался последний и кстати самый младший… Представь, он тоже в данный момент служит в крепости «Азов». Где она сейчас?

— «Азов», как и «Севастополь», Самсонов пригнал в «Тавриду» поближе к переходу на османский «Тарс», — ответил я. — Там командующий до сих пор ждет основную попытку прорыва 6-го «ударного» флота Дрейка и поэтому серьезно подготовился…

— А если Иван Федорович все же прав и американцы начнут вторжение именно через «Тарс»? — Таисия видя, что настроение у меня не к черту, решила окончательно сменить тему с Беловым и немного расшевелить своего друга вопросами о тактике и стратегии начавшейся войны.

Княжна знала на что давить, и что меня хлебом не корми, дай только потрепаться о расположении флотов и диспозициях. Однако в данный момент желания у меня даже на это не нашлось. Я ограничился лишь парой сухих фраз.

— У перехода на «Тарс» ведь, как я понимаю, у нас осталась всего одна дивизия поддержки, — продолжала настаивать Таисия.

— Ее и одной с лихвой достаточно, чтобы не пустить в «Тавриду» американцев, — нехотя ответил я, окончательно отвернувшись от бутылки, чтобы не соблазниться. — Две крепости и бесконечные минные поля, выставленные в непосредственной близости от самого портала «врат» не дадут атакующей стороне ни единого шанса закрепиться и расширить плацдарм. Там по сути и одной нашей дивизии много будет…

— Хорошо, — покачала головой Тася, которая постоянно училась чему-то, мотая на ус и внимательно слушая старших товарищей. — Будем надеяться, что командующий прав, и Дрейк до сих пор стоит у того перехода в ожидании вестей от Корделли…

— Не начинай, — махнул я рукой.

— В смысле?

— Сколько раз тебе говорить, не будет Итан Дрейк пассивно наблюдать за происходящим!

— А я и Самсонов другого мнения, — заупрямилась княжна.

— Ну, если «ты и Самсонов», то конечно, это меняет дело…

Мы последними выходили из столовой-ресторана «Афины»…

Когда на следующее утро я проснулся, то уже немного отошел от неприятных ощущений после диалога с Беловым. Если старику так будет легче, пусть продолжает винить именно меня в смерти сына, мне же посыпать голову пеплом не за что. Я сам близких боевых друзей похоронил на «Измаиле», поэтому идите к черту Кондратий Витальевич со своими обидами…

Еще в каюте я бегло просмотрел сводку ближнего сектора за последние несколько часов. Сразу же увидел одну неприятную новость и две очень даже хорошие.

Неприятным известием я посчитал поступившие данные с наших зондов-разведчиков, которые в огромном количестве Самсонов, как и обещал, запустил на вражескую территорию — в портал, ведущий в «Мадьярский Пояс». Конечно, большинство зондов погибло сразу же после выхода из кольца — американцы понимали, что малые разведывательные аппараты могут появиться в их секторе и предприняли меры безопасности.

Как только кольцо перехода озарилось светом, автоматические спутники-убийцы активировали режим огня и направили ракеты на вошедший рой наших зондов. Основная часть разведчиков была разрушена вакуумными взрывами практически сразу, однако нескольким аппаратам удалось выжить, и они успели собрать необходимую информацию.

По полученным данным выходило, что усач Самсонов оказался абсолютно прав и в системе «Мадьярский Пояс», кроме уже нам известных двух американских дивизий Корделли и Леонарда Ловато, не было никого другого. Более того, сами эти дивизии располагались на существенном расстоянии друг от друга. С военной точки зрения это было крайне легкомысленно, ведь ни 13-я «легкая», ни 10-я «линейная», понесшие серьезный урон в прошедших боях не могли поодиночке достойно противостоять нашим полнокровным дивизиям, если те появятся в данном секторе.

Видимо разногласия между американскими адмиралами были настолько сильны, что они решились разделиться, даже несмотря на опасность нападения со стороны русских. Причем в непосредственной близости от перехода осталась 13-я дивизия Корделли, наиболее пострадавшая и менее боеспособная, чем 10-я. Ловато же отвел свое подразделение на десять миллионов километров от перехода и стоял там на ремонте.

После получения такой информации я был уверен, что Самсонов буквально через пару часов уже начнет операцию по входу в «Мадьярский Пояс» и уничтожению американцев. Тем более что упомянутая командующим 9-я дивизия во главе с авианосцем и казачьими полками уже появилась на экранах радаров дальнего обнаружения.

Это как раз оказались первая и вторая из хороших новостей. Первой соответственно было известие о приближении к нам новых резервов в виде группы вице-адмирала Козлова. А второй, то, что одним из двух казачьих полков числился, приписанных к ней, числился — 4-й Кубанский…

Это было подразделение мне отлично знакомое по прошлой войне с османами, а возглавлял его мой старый бесшабашный друг — подполковник Яким Наливайко. Этот казак был воплощением удали в сражении, безудержного веселья во время пьянки и оптимистичного настроения вне зависимости, застолье происходит или разгар боя…

С Якимом я познакомился и подружился как раз в то время, когда наш Черноморский флот драпал от кораблей Северных Сил Вторжения султана Селима V в первую фазу кампании с османами. Тогда еще «черноморцев» не возглавлял Самсонов, и криптотурки хорошо нас прижали, что аж остовы кораблей трещали по швам от напряжения. И вот в этот нелегкий момент мое внимание привлек один отважный до безумия командир казачьей эскадрильи.

Яким Наливайко во главе 4-го Кубанского полка бросался на врага с таким остервенением и так бесстрашно, будто не понимал, что его легкие «есаулы» и единственный авианосец не бессмертные и не могут одни остановить бесчисленные вражеские корабли и истребители. Однако подполковник Наливайко обладал невероятной удачей, и если Волынец говорил о себе, что он заговоренный, то Якима Наливайко не только плазма лично не брала, но эта самая удача хранила и всех его «кубанцев».

Вроде пошел полк из более чем сорока истребителей в атаку вместе с другими эскадрильями. После окончания боя остальные группы наших палубников возвращаются с четвертью потерь в личном составе, в 4-ом же Кубанском отсутствуют всего одна-две машины. И так происходило на протяжении всей кампании. Я даже стал перепроверять данные о сражениях, не отводит ли под шумок хитрый казак своих ребят с линии атаки во время